«… Утро 25 сентября 1943 года запомнилось особо. Неожиданно в хату через закрытое окно донеслись громкие женские причитания. Десятки женщин “выли” по-бабьи на все голоса. Девочки выбежали из хаты и увидели, что по проселку идут красноармейцы, а вокруг мечутся крестьянки, обнимают бойцов, суют им хлеб, молоко. В тот же день девочки вернулись в горящий город.
По воспоминаниям В.Л. Майстрова, две ночи пожар над городом был таким сильным, что в 10 километрах к югу от города, в Смотровой Буде, где его, подростка, прятала мать, было светло, как днем.
Присутствие партизан в пригороде Клинцов стало ощутимым месяца за два до освобождения города по участившимся случаям диверсий. Это были партизаны из “Клинцовского отряда”. Сначала партизаны сожгли “маслозавод” на улице Щорса –небольшой частный дом, почти на краю города, где работницы вручную сбивали масло. В августе партизаны сожгли еще один “маслозавод” в деревне Смолевичи. Это тоже была хата, куда крестьяне сносили молоко в кувшинах для последующей отправки в переработку на молокозавод. Затем прошел слух, что партизаны подожгли трактор в Займище. За несколько дней до освобождения города партизаны подожгли деревянную пристройку у здания типографии, по улице Клинцовой (ул. Дзержинского) …
… Более серьезные диверсии совершались партизанами на железной дороге. Доходили слухи, что под Почепом и под Новозыбковом партизаны из других отрядов пускают под откос немецкие поезда.
Беженцы, покинувшие город в середине сентября 1943 года, рассказывали, что уже за неделю до освобождения города партизаны стояли под стенами города не только в Видовке и в Борковском лесу, но и в районе Вьюнки.
Немцы оставили город Клинцы 20 сентября 1943 года и ушли в сторону деревни Лопотни и села Рожны. В городе были сняты посты, не соблюдался комендантский час. Но люди не выходили на улицу, все еще опасаясь массовых расправ и облав. Те, кто не ушел из города, затаились в своих домах. В городе три дня оставался взвод солдат. С 21 сентября немецкие солдаты-факельщики группами по два-три человека ежедневно выходили «на работу», методично, дом за домом, поджигали из огнемета заводские и общественные здания. Рассказывают, что когда факельщики подкатили к Дому Рабочих по Большой улице, жители дома упали на колени, прося не сжигать дом. Быстро собрали какие-то остатки драгоценностей, и “выкупили” у факельщиков Дом Рабочих. Никто в городе не оказывал поджигателям сопротивления: у населения не было оружия и не было организации. Ждали с минуты на минуту партизан, о которых уже все были наслышаны. Но партизаны в горящий город не вошли. Видимо, не было приказа. Факельщики “работали” с 21 по 23 сентября. В огне погибли все фабрики и заводы, все школы и больницы.
Пожары выгнали из города тысячи жителей. Те, кто оставался в городе, рассказывали, что в опустевшем городе хозяйничали несколько человек поджигателей-факельщиков, которые, сделав свое черное дело, ушли утром 24 сентября. Я находился в эти дни в городе и свидетельствую, что уже 24 сентября 1943 года в городе не было ни одного оккупанта. Утром 24 сентября по улице Красноборской, мимо наших домов на трех мотоциклах промчались в сторону Лопатней солдаты-факельщики. Как оказалось, всего девять человек сожгли город. Это были последние оккупанты …
… Утром 24 сентября 1943 года люди выбрались из подвалов и бросились к разрушенным и горящим магазинам, складам, выхватывая из огня то, что еще уцелело. Никто не оказывал им сопротивления, нигде не было ни одного полицейского или немца. В складе, возле Петропавловской церкви, хранилась соль. Соль вычерпывали руками, ложками, кастрюлями, и в соляной горе образовалась пещера. В один момент соляной свод обрушился. Погибла молодая женщина, жена учителя Малюга, мать двух девочек, и еще несколько человек были ранены.
К вечеру 24 сентября с востока, со стороны Ардони, била артиллерия. Снаряды летели над городом в сторону деревни Рожны. Оттуда им отвечала немецкая артиллерия. Кратковременная стрельба из автоматического оружия вечером 24 сентября была слышна с юга, из-за железной дорогой.
Ночь пришла, все жители пребывали в томительном ожидании, никто не спал. Задолго до рассвета 25 сентября в город вступили штрафные батальоны. Солдаты-штрафники без единого выстрела, сбившись в кучки, как тени, прошли через город с востока на запад.
Тася, моя сестра, жила тогда на Красноборской улице. Она рассказывала, что в ночь на 25 сентября никто в доме не спал. Выходили на улицу, прислушивались, нет ли стрельбы. Все боялись артиллерийского обстрела. В городе было светло от продолжавшихся пожаров. Но было тихо. Около 4 часов утра ночную тишину нарушили шаги сотен сапог. Тася вышла во двор, глянула в щель между досками забора и увидела темную массу людей, идущих по дороге. Люди шли молча. От соседнего двора послышался голос: “Наши идут!”. И тут же начали отворяться калитки. Люди выбегали на дорогу, чтобы убедиться, что это красноармейцы. Солдаты, одетые в поношенные, рваные телогрейки, спали на ходу. Оружия при них не было. Солдат стали тормошить, совать хлеб, вареные яйца. Штрафные батальоны молча прошли через затаившийся город и по Красноборской улице ушли в направлении Лопотней прокладывать дорогу освободителям.
Николай Тимофеевич Скрипкин вместе с родителями и десятками других семей с 21 по 25 сентября находился в березовой роще на старом Зубовском кладбище. Это в двух километрах от центра города. Уйти дальше Скрипкины не могли, потому, что дома, в горящем городе, умирал дедушка. Ежедневно Коля бегал в город, проведывал деда, кормил его, а на ночь возвращался в березовую рощу. Утром 24 сентября Коля видел, как к Зубовскому мосту на мотоцикле подъехали двое немецких солдат и попытались поджечь мост. Делалось это впопыхах. Пламя едва схватилось, как немцы вскочили на мотоцикл и умчались к площади Свободы. Мост разгорался вяло. Мальчишки выбежали из рощи и сбили пламя песком. В этот же день Коля вернулся из города с доброй вестью: в городе нет немцев, все магазины вскрыты, жители разбирают продукты. Мать не решилась возвращаться в город, и семья провела еще одну ночь в роще. Под вечер 24 сентября над городом пролетело несколько снарядов в направлении Ардонь – Рожны и в обратном направлении. Вскоре артиллерийская перестрелка прекратилась и наступила гнетущая тишина. Все вслушивались в ночную тишину, ждали штурма города, боялись, что наступающие войска будут вести артиллерийский обстрел города.
Под утро 25 сентября над городом, в южной части, вспыхнули в небе зеленые ракеты, а затем от леса, с левого берега реки Туросны (теперь р. Московка), послышался шум моторов. В отсвете городских пожаров хорошо было видно, как танки подошли к обгоревшему Зубовскому мосту. Первый легкий танк медленно вполз на мост, но мост стал проседать под тяжестью машины. Танкисты высадили разведку, а сами развернули машины и ушли обратно в лес. Мост через реку Туросна, возле Глуховской фабрики, был разрушен. Танки перешли через мост Стодольской плотины, вошли в город и ушли на запад вслед за штрафными батальонами. Днем 25 сентября 1943 года Коля Курочкин с приятелями наблюдали, как танки переходили через деревянный мост возле деревни Дурни. Сначала через мост пустили легкую танкетку, за ней пошли тяжелые танки. Мост выдержал.
Бойцы группы разведки, высаженные возле Зубовской фабрики, обнаружили скопление людей на старом Зубовском кладбище, узнали от них, что в городе нет ни одного оккупанта и тут же, к восторгу мальчишек, среди которых был Коля Скрипкин, дали сигнал зелеными ракетами – путь свободен. Не ожидая рассвета, клинчане устремились в город, к своим домам. Несмотря на ранний час, по городу наблюдалось движение войск. Но стрельбы в городе в течение ночи не было.
Войска входили в город с востока от Стодола и с юга, от железнодорожной станции …
… Весь день 25 сентября 1943 года войска стояли на западной окраине города, на площади Свободы, вдоль дороги на Лопатни. В городе негде было разместиться. Бойцы отдыхали. Среди них было много легкораненых. Они меняли старые бинты, приводили в порядок одежду, спали возле своих машин. Поздно вечером войска ушли на запад …»
Воспоминания Павла Максимовича Храмченко о годах оккупации города Клинцы (1941 – 1943) из сборника «Клинцовский летописец», книга 1, 2007 год.